Аксинья и Ника Сарычевы шесть лет занимаются "бьютивандализмом": смешивают банты, грязь с обочин, стразы и плесень в один грязно-розовый коктейль и превращают его в искусство. В мире "Малышек 18:22" – так называется творческая группа сестёр – у игрушек есть зубы, свадебный торт посыпан битым стеклом, а картину с фасадом томского ФСБ можно носить как дамскую сумочку. "Люди Байкала" поговорили с художницами о том, что получится, если соединить сибирскую мифологию с историей ГУЛАГа, как на феминное искусство реагируют мужчины и зачем в "кукольный домик" пришли с обыском.
Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш YouTube, инстаграм и телеграм
Текст: Ася Амерханова, "Люди Байкала"
Принцессы ищут мертвецов
В западной части Сибири, на границе Томской и Омской областей, раскинулись Васюганские болота. Их площадь превышает территорию современной Эстонии. Здесь бродят северные олени, между болотистыми озёрами растут кусты морошки и клюквы, а из зарослей рогоза выглядывают покосившиеся избушки. История этих мест трагична: неугодных сюда ссылали ещё при царе, а в сталинскую эпоху их сменили "враги народа". Весной 1929 года здесь официально организовали Сиблаг.
Спецпереселенцев в него отправляли целыми семьями, заставляя практически без отдыха и нужных инструментов валить лес и строить дороги. В начале тридцатых годов в Нарымском округе, к которому относятся Васюганские болота, смертность была почти вдвое выше, чем во всех остальных подразделениях ГУЛАГа.
Неподалёку отсюда, в селе Каргасок Томской области, выросли сёстры Сарычевы. Их отец, художник-пейзажист, чья семья после революции была раскулачена и сослана в Среднюю Азию, воспитывал в дочерях любовь к искусству. Он же рассказал им историю их двоюродной бабушки, которую в 16 лет отправили на три года в лагерь за стихотворение. Другая трагедия, уже по линии матери – расстрелянная семья татарского муллы. Возможно, именно эти семейные истории определили творческий путь сестёр и их интерес к мрачному прошлому этих мест.
Стремясь осмыслить и передать через искусство тёмные страницы истории России, в 2022 году художницы организовали экспедицию на Васюганские болота: гуляли по топям, фотографировались, украшали стразами ветки и коряги. Результатом этой поездки стала выставка "О сибирской принцессе и болотных мертвецах".
Текст к ней начинается с таких слов: "Любовь к родным местам кажется чем-то простым, безусловным, не предполагающим двойного дна – и в основном так кажется тем, кому никогда не предлагалось испытать это безусловное чувство к какой-нибудь выжженной пустоши или грустному бесплодному холму с одинокой корягой".
Один из главных экспонатов выставки – объект, напоминающий человеческое тело, завёрнутое в розовую плёнку и обёрнутое лентой. Через него художницы отсылают к сотням жертв режима, погибших в этих болотах. "Заключённых в Сиблаге не хоронили, а просто скидывали в воду, – рассказывает Ника. – Их тела до сих пор лежат там в первозданном виде. В болотной воде органические остатки не разлагаются".
Другая важная тема выставки связана с мифологией селькупов – коренных жителей Западной Сибири. В их легендах создательница мира – старуха-мать, которая, с одной стороны, рождена болотом, а с другой – им сама и является. Люди, которых она создаёт, – кочки на её теле, болотной воде. Старуха-мать дарует и забирает жизнь, умеет превращаться в змей, медведиц, птиц. Болота в верованиях селькупов служат порталом в потусторонний мир, который, как зеркало, отражает нашу реальность. "Селькупы были нашими соседями в Каргасоке, поэтому какие-то из легенд мы знали с детства, – рассказывает старшая из сестёр, Аксинья. – Один раз наш сосед, пожилой дедушка, ушёл в лес и пропал. Его семья искренне верила, что он превратился в медведя. Когда живёшь там, чувствуешь эту силу природы, начинаешь и в такое верить".
Украшаем так, что аж тошно
Помимо мистических мест, интерес художниц притягивают "девчачьи штучки", зачастую гипертрофированные. Всё творчество "Малышек" строится на работе с красотой и уродством. Розовые туфли-лодочки обязательно вымазаны в грязи, из пластиковой диадемы торчат гвозди, а в футляре для патронов лежат губные помады.
"Уродство – это иллюзии, которые ты строишь относительно себя и мира. Красота – это реальность, которую ты признаешь, даже если она уродлива" – так Сарычевы описывают суть бьютивандализма, направления, в котором работают.
Между сёстрами девять лет разницы: старшей, Аксинье – 34, младшей, Нике – 25. Девушки получили образование на кафедре ИЗО Томского государственного университета. Аксинья училась живописи, Ника – художественной графике. "Мы шутим, что состоим в группе всю жизнь, – рассказывает Аксинья. – Наши игры, совместный быт со временем превратились в практику". Название "Малышки 18:22" родилось из шутки, рассказывает Ника: "У нас многое построено на приколах, понятных только нам двоим. Как-то в детстве я болела, у меня сопливил нос и одна ноздря была заложена сильнее другой. Я дала ноздрям имена, одну назвала 18, другую 22. Нам было очень смешно".
Бьютивандализм как художественное направление зародился в 2018 году в формате городской практики: сёстры засыпали блёстками разломы в стенах, закрашивали розовым ямы и покосившиеся бордюры. "С одной стороны, мы лечили эти раны, с другой – подчеркивали", – объясняет Ника. И действительно, "украшенные" проблемы местные власти устраняли быстрее.
Со временем художницы перешли к крупным объектам и полноценным выставкам. Один из повторяющихся образов – бетонный торт, украшенный кремом, стразами и кровавыми пятнами. Если от его вида зрителю поплохеет, так и задумано, намекает Аксинья: "Мы часто украшаем объекты настолько, что аж тошно. Это максимальное отражение российской действительности: настолько красиво, что уже уродливо".
Особое место в экспозициях занимают игрушки: куклы, плюшевые мишки, волшебные палочки, часто намеренно "испорченные" художницами. Эти образы отсылают к детству сестёр в Томской области: "В девяностых игрушек было мало, а какие были – все страшные. Родители надеялись найти куклу на улице или откопать в огороде, чтобы отмыть и подарить. Иначе достать было негде". Иногда девочкам приходилось играть с жуткими гибридами. "В детстве у нас была игрушка: сверху – голова куклы, снизу – паучьи лапы, сзади кнопка. Если нажать на неё, барби-паук начинал прыгать, издавая страшные звуки. Мы заходили в тёмную комнату, включали игрушку и пугали друг друга. Это отражение нашей практики – помятая Барби с телом паука", – рассказывает Ника.
В творческом процессе активно участвуют и питомцы сестёр – пёс Малыш, кот Дядя и кошка Ляля. Все они появились в доме случайно: собака досталась сёстрам от бывшего парня Ники, кота они забрали с рук на улице, а Лялю нашли под кустом во время грозы. Животные часто становятся соавторами работ.
Например, одним из объектов стал разодранный и окровавленный плюшевый мишка – над ним постарался Малыш, а сестры прошили кроваво-красным бисером "место преступления". "Наши животные – настоящие участники группы", – смеются сёстры. В квартире, которая заодно служит Сарычевым творческой мастерской, обычно царит нежность и взаимопонимание. Но в этом году покой "розового домика" был разрушен.
В моей комнате кто-то есть
Весной 2024 года серия обысков прокатилась по России в связи с делом издателя "Медиазоны" Петра Верзилова. Следствие интересовалось акционистами и художниками, предположительно связанными с Верзиловым.
Первого апреля рано утром сотрудники пришли в томскую квартиру Сарычевых. Так художницы узнали о своём статусе свидетелей по этому делу. Новость стала полной неожиданностью: у сестёр никогда не было проблем с законом, они не знали ни Петра Верзилова, ни кого-либо из его окружения. "Думаю, это была акция устрашения. Хотели взять всех художников "на контроль", – рассуждает Аксинья.
Сам обыск, по словам сестёр, прошёл "весело и спокойно": "Поначалу все были напряжённые. Потом Малыш (собака) стал притаскивать мячики самому жуткому сотруднику, Дядя решил в туалет сходить посреди всего происходящего. Ситуация была вообще абсурдная: большие черные дядьки в масках копаются в розовом домике". У художниц изъяли всю технику и сняли все работы с выставки. Затем сестёр по отдельности вызвали на многочасовые допросы. "Спрашивали, знаем ли мы Петра Верзилова, как относимся к власти, участвовали ли в митингах", – рассказывает Ника.
Вскоре после обыска и допросов сёстры сделали выставку "Что в моей сумочке". Это и высказывание на тему перепотребления, и оммаж визиту силовиков. Зал поделен на два части – чёрную и розовую. На одной стене размещены картины на цепочках, которые можно снять и носить как модный аксессуар. На них изображены сказочный замок за чёрным забором и томское отделение ФСБ в двух ракурсах.
В центре чёрного зала находится рюкзак с торчащей русой косой, которую сёстры сплели из своих волос. Рюкзак окружён набитыми мусорными мешками. На стене висит портупея с кобурой, а огромное зеркало с щупальцами, словно чёрная дыра, затягивает зрителя в себя.
Встреча с правоохранителями вдохновила сестёр и на другой проект – серию картин под общим названием "В моей комнате кто-то есть". Ника так описывает настроение этих работ: "Мы хотели передать чувство, похожее на сонный паралич: когда ты видишь над собой нечто жуткое, человекоподобное, но ничего не можешь сделать. В день обыска меня разбудил стук в дверь. Я поднимаюсь, в глазах ещё мутно от сна, вижу тёмные силуэты в нашем светлом, розовом домике. Абсурдно и страшно".
Все люди сёстры
В каждой работе Сарычевы переосмысливают патриархальные стереотипы и поднимают тему гендерного насилия. Художницы открыто называют себя феминистками, подчёркивая, что феминизм для них – это прежде всего про осознанность и свободу выбора. В условиях, когда российские власти один за другим принимают законы и постановления, дискриминирующие женщин, публичные женские голоса становятся особенно важными. "Чем темнее времена, тем ярче розовый – так мы говорим. Женское сибирское искусство очень важно, особенно сейчас", – делится Аксинья.
На фотографиях и видео сёстры намеренно подчёркивают свою женственность: короткие юбки, чулки или колготки, каблуки, бантики в волосах и чёрно-розовый макияж. В повседневной жизни такой внешний вид, по их словам, часто вызывает агрессивную реакцию у мужчин: незнакомцы позволяют себе неуместные комментарии, окликают девушек, пытаются дотронуться.
В среде кураторов и художников их девичье-наивный образ тоже вызывает неоднозначную реакцию. "При первом взаимодействии мужчины общаются с нами свысока, "ведутся на оболочку", думают: ой, такие хорошенькие, такие глупенькие. Потом, когда они видят нас в работе и слышат, какие мысли мы высказываем, они пугаются. Они не понимают, что делать, когда наша внешность в их глазах не соответствует содержанию", – говорит Ника.
Женщин и женское "Малышки", с одной стороны, представляют хрупким и нежным, а с другой – сильным и волевым. "Для нас сама Сибирь ассоциируется с женщиной. Это очень большая, мощная часть страны, её территориальный центр, который подавлен, поставлен в зависимость от московских денег. Это можно перенести и на положение женщин в России, и на саму Россию в целом", – говорит Аксинья.
Эти идеи нашли отражение в выставке "Хорошая девочка" к 8 марта. Проект посвящён теме взросления и высвобождения себя из гендерных норм. Главный образ – гигантская девочка, подпирающая руками потолок. "Ей тесно в этих рамках, ей всё осточертело. Она переломала все игрушки, наточила зубы и готова кусаться", – рассказывают художницы.
Последней работой сестёр стал музыкальный альбом "Все люди сёстры". Художницы выпустили его 12 декабря – в День российской Конституции, в который по случайному совпадению родился их пёс Малыш. При создании альбома они черпали вдохновение в фильме "Сёстры" Сергея Бодрова. Сарычевы определяют свой музыкальный жанр как "смесь электронной музыки и шансона" – музыку, под которую нужно "плакать и бежать по разбитым дорогам". "Там очень много ломаных ритмов и задушевных мотивов. Всё как в жизни, всё как в России", – говорят Ника и Аксинья.
